Пейринг: Жозе Моуриньо/Серхио Каналес
Жанр: Всё тот же мэрисьюизм и чистый, незамутнённый ангст
Рейтинг: R/NC-17? Туго у меня с этим.
Disclaimer: Бешеный бред.
A/N: Будет продолжение, с другими персонажами, но по заявленной тематике.
читать выписку
Ненависть. Одно из самых сильных чувств, доступное всем. Иногда мне кажется, оно доступнее любви. По-настоящему любить способны и умеют очень немногие, наверное, любви даже нужно учиться, а вот ненавидеть могут абсолютно все и легко, особо не прилагая усилий. В «Реале» этой эмоций хоть отбавляй. К счастью, ненависть игроков друг к другу или к руководству носит характер временных вспышек, легко гасимых и разрешимых, но они есть, с ними приходится работать. И из всех моих наблюдений я делаю вывод: реаловская ненависть носит чистый детский характер - когда маленький ребёнок сталкивается с чем-то, что он не может контролировать, рождается желание убрать, уничтожить это страшное и непонятное, рождается ненависть. Ненависть от бессилья.
***
Ещё несколько движений вглубь, почти до грани рвотного рефлекса. Серхио чувствует, как головка члена, кажущегося сейчас невозможно огромным, раз за разом упирается ему в глотку. Воздуха отчаянно не хватает, и откуда-то снизу по спине до самого затылка начинает подниматься судорожный страх – сейчас он задохнётся, вот прямо сейчас, больше не выдержит. Похолодевшие кончики пальцев конвульсивно сжимаются на ткани брюк, которые всего лишь небрежно приспущены у трахающего его рот мужчины.
В попытке освободиться он дёргается назад, не обращая внимания на боль: прядь волос чуть не вырвана с корнем – его голову старательно держат, задавая нужный ритм. Как раз в этот момент его мучитель доходит до пика, выплёскиваясь ему на язык. Солёная горечь вызывает почти невыносимую тошноту, Серхио уже жалеет, что отодвигался, лучше бы ему кончили далеко внутрь – там вкусовых рецепторов нет, не так противно глотать. А глотать приходится, Моуриньо этого требует и прекрасно знает, когда Серхио пытается схитрить. Точнее, пытался. Теперь он уже понял, лучше тренера не злить.
Сидя на коленях на полу кабинета, уставившись в чисто вымытый пол, Каналес безнадежно жалеет об отсутствии воды, чтобы запить отвратительный вкус, о собственной глупости пару месяцев назад, когда он оттолкнул Педро и выбрал Жозе, о свой же самонадеянности, когда ему вдруг решилось, что лишние минуты на поле Вальдебебас ни к чему. Теперь вот расхлёбывает последствия, расхлёбывает во всех смыслах слова.
Шорох поправляемой одежды, быстрый и словно издевательский «вжик» застёжки-молнии.
- Сегодня уже лучше, молодец. Ещё пару тренировок, и будет вообще отлично, - двусмысленно говорит Моуриньо откуда-то сверху и треплет его склонённую голову.
«Будто собаку за ухом почесал», - с неожиданной ненавистью думает Серхио, отпущенной пружиной вскакивает с пола и спешит поскорее выскочить в коридор. Снова не хватает воздуха, снова кровь отливает от ладоней и бьёт в щёки и виски, но теперь уже не от страха, а от злости.
- Сарита, я убью его! – заявляет мне Серхио прямо с порога, едва не снеся дверь с петель.
Усаживаю его в мягкое кресло, наливаю стакан долгожданной воды, и мы начинаем кропотливую терапевтическую работу.
***
Ещё несколько движений вглубь, почти до грани рвотного рефлекса. Серхио чувствует, как головка члена, кажущегося сейчас невозможно огромным, раз за разом упирается ему в глотку. Воздуха отчаянно не хватает, и откуда-то снизу по спине до самого затылка начинает подниматься судорожный страх – сейчас он задохнётся, вот прямо сейчас, больше не выдержит. Похолодевшие кончики пальцев конвульсивно сжимаются на ткани брюк, которые всего лишь небрежно приспущены у трахающего его рот мужчины.
В попытке освободиться он дёргается назад, не обращая внимания на боль: прядь волос чуть не вырвана с корнем – его голову старательно держат, задавая нужный ритм. Как раз в этот момент его мучитель доходит до пика, выплёскиваясь ему на язык. Солёная горечь вызывает почти невыносимую тошноту, Серхио уже жалеет, что отодвигался, лучше бы ему кончили далеко внутрь – там вкусовых рецепторов нет, не так противно глотать. А глотать приходится, Моуриньо этого требует и прекрасно знает, когда Серхио пытается схитрить. Точнее, пытался. Теперь он уже понял, лучше тренера не злить.
Сидя на коленях на полу кабинета, уставившись в чисто вымытый пол, Каналес безнадежно жалеет об отсутствии воды, чтобы запить отвратительный вкус, о собственной глупости пару месяцев назад, когда он оттолкнул Педро и выбрал Жозе, о свой же самонадеянности, когда ему вдруг решилось, что лишние минуты на поле Вальдебебас ни к чему. Теперь вот расхлёбывает последствия, расхлёбывает во всех смыслах слова.
Шорох поправляемой одежды, быстрый и словно издевательский «вжик» застёжки-молнии.
- Сегодня уже лучше, молодец. Ещё пару тренировок, и будет вообще отлично, - двусмысленно говорит Моуриньо откуда-то сверху и треплет его склонённую голову.
«Будто собаку за ухом почесал», - с неожиданной ненавистью думает Серхио, отпущенной пружиной вскакивает с пола и спешит поскорее выскочить в коридор. Снова не хватает воздуха, снова кровь отливает от ладоней и бьёт в щёки и виски, но теперь уже не от страха, а от злости.
- Сарита, я убью его! – заявляет мне Серхио прямо с порога, едва не снеся дверь с петель.
Усаживаю его в мягкое кресло, наливаю стакан долгожданной воды, и мы начинаем кропотливую терапевтическую работу.
to be continued