Личные карточки

[principessa-sen]

Чувствую, я становлюсь летописцем отношений Моуриньо и Каналеса. Кто бы мог подумать! Нет, когда-нибудь в этой серии появятся и другие персонажи, наверняка появятся, но пока получается только про этих двоих.

Точно так же чувствую, что НЦ - не моё. Не умею я такое писать. Представить - что угодно, а словами передать - не дано. Представляю потому что одними гадкими словами. Надеюсь, всё вышло не совсем отвратно.

Название: Выписка №3. El Celos.
Персонажи: Серхио Каналес, съевший всем мозг Альваро Мортата, при упоминании Жозе Моуриньо.
Жанр: Мэрисьюизм, мой любимый ангст. Ну а чо? И даже где-то first time.
Рейтинг: NC-17
Disclaimer: Свят! Свят!
A/N: Предыдущая выписка здесь.

ознакомиться с выпиской

Ревность. Почему-то в обычной, далёкой от психологических копаний жизни её принято однозначно увязывать с любовью. Да, наверное, есть в подобной связке доля истины, только сильно искажённая. Считается, что ревность рождается от любви, от того, что она есть, эта самая любовь. Но вообще-то уже ранне-средневековым, если ещё не античным, философам было понятно, что ревность появляется не когда любишь, а когда хочешь быть любим. Французы же говорили, что ревность складывается большей частью из ущемлённого самолюбия, потревоженного эгоизма и раздражённого тщеславия. Однако вся мудрость философии, литературы и знания психологии летят к чертям, когда доходит до конкретной ситуации, и ревность принимает удивительно изощрённые формы.
***
Этого чернявого парня из реаловской кантеры Серхио заметил не сразу. Точнее, он, конечно, его заметил, всё-таки новое лицо, но никак для себя не выделил. Тренируется иногда вместе с основной командой да и всё. Подъедающее изнутри раздражение пришло чуть позже, когда смуглое лицо стало мелькать в группе всё чаще и чаще. Широко раскрытые, удивлённые глаза, немного нервное закусывание и облизывание губ, вечное смущение при попытках португальцев с ним пошутить. Когда-то совсем в детстве Серхио подобрал на улице бродячего котёнка, притащил в дом и пытался напоить молоком из блюдца. Так вот тот вёл себя точно так же, будто не верил, что всё окружающее не жестокая шутка, что сейчас у него не отберут щедро подаренное, не пнут и не выкинут за забор. Неуверенность кантерано явно умиляла команду, и они ещё больше возились с ним. Как с маленьким! Детский сад! Иногда Серхио не выдерживал и начинал язвительно фыркать.
На тренера Мората, естественно, вообще смотрел как на божество и, наверное, даже терял дар речи рядом с ним. Моуриньо нравилось. Ну ещё бы! Он вообще любил, когда его слушались. Отступления в сторону допускались, но на очень коротком поводке. Серхио помнил, поначалу он сам точно так же благоговел перед Номером Один, но после того, как тебя ставят на колени и заставляют… Благоговение сдувает моментом.
Приободряющие похлопывания ладонью пониже спины, а потом и уединения в тренерском кабинете не укрылись от придирчивого взгляда Серхио. Следовало, наверное, порадоваться – от него самого отстали, найдя новую жертву, можно было не терпеть, не глотать чужую сперму вместе с унижением. Но радости почему-то не было, скорее, то же самое пресловутое раздражение, а ещё… Обида?
В общем, Серхио решил, что терпеть не может Альваро Морату и всеобщее сюсюканье с ним выше его, Серхио, понимания. Тем более странным и сумасшедшим казалось происходящее здесь и сейчас.
Как они оказались оба в одной постели? Почему он не врезал хорошенько этому выскочке, позволив тому пройтись расслабленным языком по своему до боли напряжённому члену? А когда тот обхватывает губами головку и начинает вбирать всё глубже и глубже, сопротивляться уже поздно. Он делет всё медленно, не торопясь, периодически поднимая на Серхио взгляд, будто желает удостоверится в правильности своих ласк. Можно понять, почему Моуриньо предпочел это внимательное подчинение, а не вечное глухое сопротивление, которое выдавал Каналес. Как он, наверное, стонет в процессе и даже, очень может быть, не ограничивается минетом, а берёт Альваро хотя бы на том же диване в кабинете, чтобы послушный мальчик тоже кончил в результате. Сволочь!
Серхио почти рефлекторно запускает пятерню в черную шевелюру Мораты, заставляет того взять до конца, также, как заставляли его самого, и буквально задыхается от удовольствия. За плотно зажмуренными веками пляшут искристые звёздочки, дыхание вырывается из горла почти с девчоночьими стонами. Когда чужие тёплые пальцы аккуратно проскальзывают в него, он без всяких сомнений разводит ноги шире, сгибает в коленях, открывая доступ, едва не насаживаясь в ответ. Португальское имя почти срывается с языка, Серхио удерживает его в последний момент, широко распахивая глаза, выныривает на поверхность из предоргазменного кайфа.
Альваро отрывается от него, последний раз кончиком языка пощекотав уздечку, поднимается на колени, и Серхио в панике думает, что не позволит развернуть себя на живот и трахнуть. Этому – не позволит. Но не успевает он сжать кулаки для отпора, как Мората устраивается на нём сверху, оседлав, и сам направляет его в себя, изгибаясь, чуть закусив пухлую нижнюю губу, морщась от неизбежной боли. Серхио нервно вцепляется в смуглые бёдра, теперь уже не желая отпускать того, кому недавно так хотел съездить по лицу. Там тесно, горячо и слишком сухо, но одновременно невозможно возбуждающе и хорошо. Альваро пару секунд ёрзает на нём, опускаясь вниз до предела, а потом вдруг удовлетворённо вздыхает, запрокинув голову, и начинает двигаться неожиданно быстро и уверенно.
На полминуты Серхио забывает об удовольствии, ошарашено наблюдая за своим любовником. Такой раскованный, откровенно получающий удовольствие от секса, развратный от макушки до пяток. Раз за разом вгоняет его в себя, едва слышно стонет, облизывает пересыхающие губы, скользит руками по своей груди, животу вниз, к паху. Уже снова теряя способность ровно дышать и связно думать, Серхио следит за его пальцами и натыкается взглядом на стоящий торчком член Альваро. Ему никогда не хотелось подрочить другому парню, даже мысли такой не возникало, все фантазии заканчивались на том, что дрочили ему, но сейчас что-то нещадно сдвинулось в замутнённом мозгу. Почувствовав его ладонь у себя между ног, Мората в голос всхлипывает пошлое: «О, да-а-а…» и встречается с Серхио глазами. Тёмные, почти чёрные, затянутые пеленой наслаждения, бесстыдные. Кажется, кончить можно только от их выражения.
Двигаться становится легче, мешавшая теснота отступает, Серхио сам толкается вверх, вырывая у Альваро новые вскрики. Они смотрят друг другу в глаза, не отрываясь, стонут почти в унисон. И плевать в этот момент на всё, что было и что будет между ними там, за пределами этой постели. Мората наклоняется и целует Серхио, влажно, просовывая язык между зубов, находя кончик его собственного языка. И снова он немного удивлён: оказывается, целоваться с мужчиной приятно, оказывается, это вообще всё приятно, если перестать думать.
Увлёкшись, он убирает руку с члена Альваро, а когда тот снова распрямляется, пытается продолжить прерванное, но слышит в ответ: «Не надо, я хочу так». Мысль о том, что он может кончить, не прикасаясь к себе, взрывается в сознании, порождает внизу живота мириады сумасшедших торнадо. У Серхио перехватывает дыхание, он вколачивается в податливое тело быстрее и быстрее, за секунду до разрывающего оргазма успевает увидеть, как белыми нитями выплескивается на него Альваро, вскрикивает, стонет… и просыпается.
В тёмной спальне душно, простыня, которой Серхио накрывается ночью, вполне однозначно оттопыривается чуть ниже живота, а трусы уже ощутимо испорчены. По мере того, как мозг просыпается, жгучий стыд начинает скручивать желудок, а щёки раскаляются от прихлынувшей крови. Он как ужаленный подскакивает с кровати, сдирает с себя бельё, почти бежит в ванную, забирается в душ и сворачивается на полу кабинки под тёплыми струями воды. Его трясёт от злости на себя, на жизнь, на весь мир вообще и немножко, на самом донышке души, от обиды на команду и тренера.
***
- Серхио? Серхио! – окликаю его я, выводя из задумчивости.
Он дёргается, как от удара, и смотрит на меня затравленным котёнком.
- Ты что-то начал говорить о снах или кошмарах, которые тебя преследуют. Расскажи, попробуем разобраться.
Каналес меряет меня взглядом, потом переключается на тренировочное поле, отлично видное через огромное окно. Там как раз начинает тренировку «Кастилья».
- Да ну, ерунда, - отмахивается он, и котёнок прячется за внешностью белокурого любимца девушек. – Подумаешь, приснился бред. Пройдёт.
Ну что ж, значит, в следующий раз, мысленно соглашаюсь я. Навязчивые сны имеют нехорошее свойство возвращаться, и тебе, Серхио, всё равно захочется о них рассказать.