La vengeance feline

[principessa-sen]

Название: La vengeance feline
Персонажи: Самир Насри, Тео Уолкотт, Маруан Шамах
Рейтинг: R
Disclaimer: Отрекаюсь
A/N: Посвящение  Мечтать Не Вредно и благодарность  la_nina.
Прямые отсылки к Assez и Кошке.
За жестокость к персонажам прошу прощения.


Это был тёплый вечер. Тёплый во всех отношениях. Неожиданно солнечная и почти летняя погода, окна в гостиной стояли открытыми, и лёгкий ветерок гулял над полом. Время, не занятое ничем у них обоих, так что Тео смог приехать и устроиться рядом на большом мягком диване, на котором можно было либо сидеть с ногами, либо лежать – третьего не дано. Они посмотрели кино, обсудили за чаем всё то, что ещё не успели обсудить, и теперь просто молчали и разглядывали друг друга, упиваясь сладким моментом предвкушения. Некуда спешить, тепло и уютно.
Звонок в дверь раздался совершенно некстати.
- Merde! – досадливо морщится Самир.
- Не ругайся, - улыбается Тео, и недовольство растворяется, не успев созреть. – Иди открой, я пока чашки на кухню унесу.
Проводив его взглядом, Самир отправляется к двери. Кто бы там ни был, хоть сам босс, ему придётся уйти. Но на пороге совсем не Венгер.
- Маруан? – неприятно удивляется француз.
Шамах стоит, засунув руки в карманы традиционно мешковатых джинс, смотрит на него сверху вниз и меньше всего походит на бездомную кошку. Раньше Самир не обращал внимания на разницу в росте, а сейчас разом прочувствовал все разделяющие их сантиметры.
- Чего тебе нужно?
- Я похож на шлюху, от которой можно отписаться смской?
Если бы у Маруана был хвост, этот хвост сейчас бы раздражённо мотался из стороны в сторону, периодически постукивая по полу. Самиру становится неуютно под немигающим взглядом.
- Сейчас неудачное время для выяснения отношений, - сообщает он, - тем более, у нас с самого начала и не было отношений, ты же знаешь.
- Тебе смелости не хватило со мной поговорить? Боялся, в лицо не сможешь? Что вообще…
На кухне полилась вода, и Маруан замирает на полуслове, прислушиваясь. Самир снова чертыхается, на сей раз про себя. Не хватало только разборок между двумя кошками.
- Кто там у тебя? – мягко спрашивает Шамах, и глаза у него будто вытягиваются к вискам. – Твой замечательный английский мальчик? Из-за него ты шлёшь мне посереди ночи сообщения? А он знает, что у нас с тобой нет отношений, которые надо прекращать?
- Маруан, уходи! – требует француз.
Вместо ответа тот отпихивает хозяина с дороги и уверенно идет к кухне, где уже снова воцарилась тишина. Самир ругается, не скрываясь, и с силой захлопывает входную дверь, вымещая на ней закипающие эмоции.
Тео выходит из-под арки в коридор, чуть не налетев на Шамаха
- Ох! Привет, Маруан, - произносит он и отступает чуть назад, упираясь спиной в стену.
- Добрый вечер, Тео, - любезно улыбается марокканец.
- Не смей! – предостерегает его, перейдя на французский, Самир прежде, чем Маруан успевает снова открыть рот.
- Почему это? – хмыкает Шамах тоже по-французски.
- Я люблю его, - в попытке достучаться до той части кошачьей натуры, где тоже билась любовь. – Не надо, Маруан, я люблю его.
Воздух застывает и кажется невыносимо жарким, спёртым. Тео, так и стоящий возле стены, отойти от которой ему мешает марокканец, переводит непонимающий взгляд с одного на другого и спрашивает:
- Самир, что происходит?
Шамах шумно вздыхает и продолжает всё так же на их родном языке:
- Думаешь, он лучше, достойнее твоей любви? Чистый, непорочный и только твой?
Прежде, чем кто-то из них успевает среагировать, Маруан окончательно припечатывает Тео к терракотовым обоям, резко хватает его рукой за подбородок, приподняв лицо, и буквально впивается поцелуем в губы.
Ноги прирастают к полу, кулаки сжимаются и разжимаются, сердце ухает в груди, прорываясь сквозь рёбра. Самир стоит посреди коридора, смотрит, как его бывший любовник целует его любимого мальчика и не может двинуться, не может даже сказать ничего, потому что… это красиво. Дико, порочно, безнравственно, но безумно красиво. Тогда, в гостинице, когда Маруан их застал в номере, Самир хотел увидеть то же самое. Он боялся признаться себе, но вот оно, наяву.
А грубый поцелуй-укус уже превратился во властный, но ласкающий.
- Он хочет посмотреть, - доносится до слуха почти мурлыканье Шамаха.
Снова на английском. Вид у Тео пьяный и соображает он явно с трудом, только смотрит на него, Самира, взглядом утопающего, но марокканца не отталкивает. Неужели Маруан настолько хорошо целуется, что можно потерять голову за минуту? Да, именно так, уж Самир-то знает как никто другой.
Надо прекратить. Перестать быть тряпкой, оттащить чужака, даже ударить, если понадобится. Ведь это же месть, месть разъярённой кошки. Не дать ему возможности разодрать когтями всё созданное, а не кивать, нервно сглатывая отсутствующую в пересохшем горле слюну, в ответ на неуверенное: «Ты правда хочешь посмотреть?»
Два тёмных стройных тела переплетаются на белых простынях, совершенная графичная картина. Маруан скользит руками и губами вниз, и Тео изгибается, волной продолжая его движение, ещё не стонет, но дыхание уже вырывается вздохами удовольствия. Шамах медленно ласкает его языком, забирает в рот и снова облизывает, Самир видит пелену наслаждения в тёмных глазах Тео, которые не отрываются от его собственных, вспоминает свои ощущения, когда марокканец делал то же самое с ним. Домашние брюки становятся нестерпимо тесными, ладони сами опускаются под резинку боксёров. Даже не измена – разделённое блаженство. Они вместе, несмотря на то, что один в кресле, а другой на кровати. Месть не удастся, кошке придётся убраться, поджав хвост.
- Перестань смотреть на него!
Слова ударом хлыста разрывают нить взглядов. Маруан закидывает ногу Тео себе на плечо, открывая доступ, и рывком входит, не готовя, не растягивая, сразу начав быстро двигаться. Тео дёргается, морщится и почти шипит, Самир буквально подскакивает в кресле, стремясь оторвать Шамаха, защитить от него, но англичанин внезапно протестующе протягивает руку.
- Нет, всё хорошо.
Торжествующая усмешка марокканца оставляет быстро вспухающие царапины на сердце.
Через минуту Маруан переворачивает его мальчика, вздёргивает его на колени и снова берёт, не пытаясь быть нежным, а Тео цепляется за простыни, подушки, почти извивается перед ним, вскрикивает и громко, не сдерживаясь, стонет, когда пальцы Шамаха добираются до его паха. Мыщцы на плечах, спинах, животах вздуваются и проступают, обрисовывая животное совершенство их тел. Они уже не помнят ни о чём и ни о ком, и каждый возглас как пощёчина, пощёчина от обоих.
Тео кончает первым, сдавленно выкрикивая пошлое «Да!», и растягивается на животе, позволяя марокканцу навалиться сверху и за несколько вдалбливающих движений достичь оргазма. Они лежат, замерев, и Самир видит, как успокаивается их дыхание, расслабляются мускулы, и как они улыбаются не друг другу, но сами себе и своим ощущениям. Затем Маруан мягко проводит подушечками пальцев по руке Тео, от тыльной стороны ладони до плеча, неожиданно легко целует в изгиб шеи и произносит:
- Спасибо.
А Тео жмурится котёнком, ещё не вернувшись окончательно в реальный мир.
Шамах встаёт, размеренно подбирает одежду, аккуратно натягивая её на себя, и вместо прощания свысока бросает Самиру по-французски:
- Понял?
Изгнанная кошка уходит, шагая по клочьям тёплого вечера.