Для удобства

[принцесса без королевства]

В целях облегчения доступа к тексту вне дома кидаю сюда.

Дрессировщик


исправленный текст

Ты остановила свою «Феррари» на обочине шоссе, ведущего к Пальмару, особо не заботясь о том, можно ли здесь вообще парковаться. Закат стоил любого штрафа: нежный, пронизанный ласковыми лучами, золотившими хрупкие редкие облака. Небо прямо над твоей головой уже наливается ночной темнотой, в которой тонет его дневная синева, но там, чуть дальше, ещё светит солнце. Глядя на него, ты забываешь, что стоишь на земле, прислонившись к насыщенно-малиновому крылу итальянского жеребца, и думаешь – скинешь красные босоножки, шагнешь на воду, и волны Альбуферы выдержат, даже не прогнуться под твоим стремительным танцем.
Сегодняшний закат красками и ощущениями очень похож на тот восход годичной давности, ещё и поэтому ты не можешь оторвать от него взгляда.
На Мальваросе перед самым рассветом наступала невообразимая днём тишина: вместо гомона на всех языках Европы и музыки из кафешек – шелест волн и шорох песка под ногами. Упустить такую волшебную возможность ты никак не могла: покинула спящую «Мелию Плазу», вооружившись любимой камерой, поплутала по улицам Валенсии, но всё-таки выбралась к пляжу. Останавливать мгновения, сохранять красоту внутри чёрной коробочки с зеркалами и линзами, а потом дарить её людям, которые никогда рядом с этой красотой не окажутся – твоя страсть, твоя магия, твой дар. Ты так и не научилась хорошо рисовать, зато фотографии твои вели тебя из маленького русского городка на границе с Беларусью к вершинам мира богатства и роскоши медленно, но верно. Правда, несколько лет назад пришлось пожертвовать ради тех самых вершин частичкой собственной души.
«Кому нужны пейзажные снимки? Нет, они, конечно, получаются у тебя гениально, но… Дорогая, ты же можешь отлично снимать людей для глянца! Подумай, так ты быстрее добьёшься успеха, заработаешь денег и свалишь из этой страны, от людей в которой тебя трясёт.»
Ты послушалась мудрого совета одного бывалого мастера. В конце концов, запечатлеть человека так, чтобы у зрителя душа замирала, тоже искусство. В нём ты преуспела, удачно продавала свои работы и себя с ними заодно. Потом были съёмки в Париже, Лондоне, Милане, для самых разных толстых и авторитетных изданий, для обложек. Твоя русская фамилия встала где-то рядом с Аведоном, Лейбовиц и Борсоди. В то лето твой путь лежал через Испанию в Нью-Йорк, где ты планировала осесть окончательно и купить квартиру, желательно с видом на Центральный парк. А в Валенсии ты оказалась ради собственной выставки в местном Институте современного искусства – море, просто даже океан концептуальных портретов богатых и знаменитых и небольшой уголок того, что было твоей радостью и болью: пейзажей, узких улочек, неба и волн.
Рассвет льнул к тебе, как котёнок, охотно отдавая себя твоему объективу. Ты засняла все переходы света и тени, которые тебе приглянулись, но всё никак не могла насытиться. Усевшись на песок, ты через видоискатель обозревала пляж, когда наткнулась на него. Сначала ты не могла поверить своим глазам. Ещё один ненормальный в такую рань на берегу? Потом ты щелкнула затвором, а затем ещё раз, и ещё. Одинокая высокая стройная мужская фигура у кромки прибоя на фоне светлеющего неба. Аллегория одиночества и надежды одновременно.
Приближая его к себе оптическим зумом, ты совершенно забыла о том, что он не одна из твоих оплаченных моделей и не элемент природы. Поэтому, когда он обернулся и посмотрел прямо на тебя, ты вздрогнула от неожиданности, ещё раз щелкнула затвором – не упускать же такой кадр – и только потом смутилась. Он усмехнулся, бросил последний взгляд на море и направился в твою сторону, а ты всё также его снимала, потому что в движении он оказался даже лучше, чем в статике.
- Buenos dias, - улыбнулся он тебе, сидящей на песке, сверху вниз, и что-то первый раз дёрнулось у тебя под диафрагмой. – Como esta usted?
- No hablo espanol , - тряхнула ты головой, выдавая единственную осмысленную испанскую фразу, которую знала.
- Ingles ? – слегка озадаченно уточнил он.
- Это да, пожалуйста, - пожала ты плечами, пряча камеру.
Он протянул тебе руку, помогая подняться, и ты на несколько секунд оказалась настолько близко к нему, что смогла увидеть каждую его морщинку в уголках глаз, блики восхода на тёмных растрёпанных прядях и почувствовать ароматы бергамота, розмарина, имбиря и даже розы из расстёгнутого ворота чёрной рубашки.
- Ммм, Ферре, - протянула ты, делая шаг назад.
- Да, а откуда ты узнала? – ещё раз улыбнулся он, слегка склонив голову набок.
- Я больше скажу. Это «Аква Азура», разработана Марком Бакстоном.
И увидев его недоумение, рассмеялась:
- Я фэшн-фотограф, с господином Ферре знакома лично.
- Так ты не какая-нибудь болельщица? – поддержал он тебя смехом. – Извини. Просто обычно настырно фотографируют или фанаты, или папарацци.
Тебе с самого начала лицо его показалось смутно знакомым, но, при отличной памяти на внешность, фамилии и имена вылетали у тебя из головы моментально. По-английски он говорил не настолько уверенно, как ты, но довольно легко и бегло. Болельщики. Ясно, что спортсмен, но в каком виде? Теннисист? Гонщик? Футболист? В принципе, без разницы, ты всегда смотрела только Английскую Премьер-Лигу.
- Надья Минина, - подала ты ему ладонь, уже по привычке произнеся собственное имя на иностранный манер.
Он снова улыбнулся, будто услышал что-то очень забавное, но руку пожал и представился в ответ:
- Фернандо, - и, убедившись, что тебе это не о чём не говорит, добавил: - Морьентес.
Тогда все осколки мозаики сложились у тебя в голове. Вот откуда ты его знаешь, он же играл за твой любимый «Ливерпуль». Правда, к тому времени, когда ты стала достаточно известной, чтобы снимать команду для рекламы, он уже перебрался в Испанию.
- Рассвет закончился. Я на машине, могу подвезти, - предложил твой новый знакомый.
- До ближайшей работающей кофейни, - попросила ты, уже шагая к набережной. – Иначе я усну и до гостиницы не доберусь.
- Придётся выручать. Надеюсь, ты позволишь угостить тебя?
- Почему нет?
Сейчас, стоя на шоссе, бегущем вдоль Альбуферы, ты знаешь, почему нет. Если бы ты просто ушла в то утро, не было бы длинных разговоров, уводящих в тупик; не было бы губ, искусанных то от обиды - тобой, то от страсти – им; не было бы ожидания по вечерам и надежды на невозможное круглые сутки – не было бы вообще ничего, что составляло этот год.

***

Когда шины шуршали по гравию именно так, как делали это сейчас, ты всегда думала, что на значке «Феррари» должен быть не вздыбленный чёрный конь, а как минимум крадущаяся пантера. Ты чувствовала себя оседлавшей опасную кошку: зазевается случайный встречный, и она слопает, даже крови будет не заметно на ярких боках. Ты выходишь из машины в гараже и невольно безнадежно вздыхаешь, ведь в своё время вы выбрали именно этот дом на берегу озера потому, что здесь было два места для авто, а теперь одно пустует.
Поднимаясь по светлым деревянным ступенькам в гостиную, ты впервые пытаешься понять, когда же произошёл тот самый перелом, и ты осталась в городе, куда заехала ненадолго.
Выставка длилась ровно месяц. Довольно долго для современных фотографий, но твоё имя уже работало на тебя. Конечно, ты могла бы всего лишь поулыбаться на презентации, выпить пару бокалов Розе, сделать «звёздную» гримасу и улететь в Америку, доверив свои работы музею и перевозчикам. Но ты всегда и отовсюду увозила целые альбомы снимков, поэтому решила не упускать шанс и здесь. К тому же, у тебя оказался отличный гид.
Фернандо показал тебе не только сногсшибательный в своей авангардности Город Искусств Калатравы, хотя ты и провела там не один день и даже ночь, но и украшенный ало-белыми цветами мост через Турию и весь древний город, с каждым закоулком. А ещё множество кофеен и кафе, в которых вы оставляли чуть ли не целый дневной доход заведения, и откуда, заболтавшись, выкатывались шариками, переполненными ароматным напитком, разными вкусностями и философствованиями о прелестях и недостатках семейной жизни. Его жизни, ведь твоя семья так и осталась в далекой теперь России.
И всё же ты знаешь, что интересные беседы и прогулки не повод и не причина. Вокруг тебя уже давно постоянно оказывались не менее увлекательные люди, ты собирала не только их лица, но и их мысли, обогащалась ими. Твой мозг работал беспрерывно, раскладывая и смакуя новые знания и точки зрения, навёрстывая потерянные в русской провинции годы культурного голода. Уж если совсем честно, Фернандо никогда не был самым интеллектуальным твоим знакомым. Конечно, от человека, только и умеющего играть в футбол, ты ожидала ещё меньшего. Он оказался образованным, как модно говорить, продвинутым человеком, рассказал тебе много про мир спорта, в котором ты никогда не была. Но любое отступление от футбола и общеизвестных фактов в искусство, например, чётко показывало тебе глубину пропасти между вами. Так что произошло загадочное нечто совсем не на уровне ума.
До отъезда оставалась неделя. Утром тебе привезли билеты, так что ты могла начинать морально готовится к трансатлантическому перелёту транзитом через Мадрид. Сработала ли эта новость, которую ты сообщила между делом Фернандо на площади Девы Марии, или просто совпало, ты до сих пор не уверена. Иногда ты предпочитаешь думать, что всё было спонтанно, иногда – что он самым наглым образом манипулировал тобою. В любом случае, он потащил тебя на смотровую площадку башни Мигелет.
Взглянув на то, как ты отдуваешься, преодолев 207 ступеней вверх, он рассмеялся и посоветовал:
- Спортом надо заниматься. Пробежки по утрам, тренажёрный зал, через скакалку прыгай.
Ты одарила его гневным взглядом и взялась за камеру – вид на площадь открылся замечательный.
- Почему ты был на пляже тем утром? – задала ты вопрос, интересовавший тебя давно, чтобы сменить тему.
- Отдыхал.
- От чего?
Фраза вылетела автоматически, в тот момент ты больше сосредоточилась на композиции снимков, чем на его ответе. Поэтому паузы ты не заметила.
- От жизни. Вроде всё так, как сам планировал и строил, и придраться не к чему, всё хорошо, но устаёшь от этого иногда. Хочется вернуться к состоянию одиночества, когда ты сам хозяин исключительно себе, никто от тебя не зависит, и ты не о ком не должен заботиться. Это молодость, наверное, называется. Такое состояние свободы, я имею в виду.
Каким чудом ты не выронила из рук фотоаппарат, не знаешь и сейчас, до того неожиданна оказалась обречённость в его голосе. Фернандо стоял чуть поодаль, облокотившись на ограждение, скрестив пальцы в замок, и разглядывал крыши.
- Знаешь, хорошо быть одному, когда на следующий день тебе есть кому рассказать, как хорошо тебе было одному, - убеждённо произнесла ты.
Видимо для него тоже стала сюрпризом боль, смешанная со злостью, прозвучавшая в твоих словах. Он выпрямился, развернувшись к тебе, и тихо спросил:
- Ты одна?
Пожалуй, это и был искомый перелом. Три английских слова с испанским акцентом вскрыли сейф разума, в который ты давно упрятала мешающие тебе чувства и эмоции. Разочарование, тоска по родителям и друзьям, по родному языку, ощущение того, что ты предала себя, пойдя на поводу у запросов публики, и нарастающее осознание пожизненной невозможности оправдаться за это перед самой собой, а более всего – ужасающее, холодное, высасывающее силы одиночество среди толпы. Никому не нужна твоя личность, только поданный за ужином хорошо приготовленный, приправленный и обрезанный глянцем талант.
Фернандо всё понял по тому, как резко ты отвернулась и судорожно сглотнула подступившие глупые детские слёзы.
- Почему? – удивился он.
- Принца всё жду, - съехидничала ты, - на коне.
- На каком коне?
- На большом и белом! Какая разница вообще?
Разъярившись не на шутку на его топтание по больной мозоли, ты резко закинула сумку с камерой на плечо, шагнула к выходу с площадки и уткнулась носом в майку с надписью «Richmond», пахнущую бергамотом и имбирём.
- Да в принципе - никакой, - согласился он, прижимая тебя обратно к ограде, обхватив поручни руками с двух сторон от тебя.
На секунду ты почувствовала себя маленькой и беззащитной, пойманной в клетку, но тут же нахлынувшее тепло заставило тебя распахнуть душу сверкающему миру – он поцеловал тебя. Легко и уверенно, горячо и освежающе, вы целовались на вершине башни Мигелето, ласкаемые летним ветерком. Это была свобода. Это не было одиночеством.
В день, когда из Валенсии должен был улететь твой самолёт, Фернандо разбудил тебя звонком:
- А ты была в Пальмаре? Нет? И Альбуферу что ли не видела? Это никуда не годится. Собирайся, поедем, я тебе покажу.
Весь день ты провела в восхищении огромным озером, рыбацкими лодками на его глади, птицами и рисовыми полями по берегам. Вечером вы наелись настоящей паэльи из лучшего местного риса, а закат встречали на той самой террасе, у двери на которую ты стоишь сейчас. Кажется, твой вопрос с лукавой ноткой всё ещё звучит в воздухе:
- Как ты объяснишь своё отсутствие семье?
- Они уехали в гости к друзьям, в Мадрид.
Фернандо обнимал тебя за талию, прикасался губами к плечу рядом с лямкой узкого платья, чей пламенеющий багряный цвет был как никогда созвучен происходящему внутри тебя.
Тебе нужно лишь оглянутся, чтобы увидеть кровать с фигурно вырезанным изголовьем, на которой он любил тебя тогда и множество раз после, искусно удерживая над пропастью, умело примиряя твои чувственность и животную страсть. Было достаточно доброй усмешки, прищуренного взгляда, и ты замирала, отдавала ему всю власть над собой, саму себя. Он говорил с тобой, иногда по-испански, так что смысл его слов ускользал от тебя, но одного звука его голоса было достаточно. Настоящий мужчина, он позволял тебе брать инициативу в свои руки, но вёл всегда только он.
- Ты знаешь, что значит твоя фамилия? – спросил он ночью, перебирая пальцами твои чёрные пряди.
- Минина?
Он покачал головой, наклонился к подушке, чтобы увидеть твои глаза, и ты почувствовала – лучше и краше человека рядом с тобой ещё не было.
- Так, как ты её произнесла сначала. Минина по-испански – маленькая кошка.
- Правда? – отчего-то расхохоталась ты.
- Да. Ты похожа, такая же своевольная и ласковая.
Ты мурлыкнула совсем по-кошачи и потёрлась об его колючую щеку носом, за что была награждена поцелуем и поглаживанием по спине, укрытой длинными волосами.
Прислонившись к дверному переплёту и вдыхая аромат сосен, принесённый с песчаной косы, отделяющей Альбуферу от моря, ты уверена – тогда ты была счастлива, даже зная про его жену и детей. Ты не жалела о потерянных билетах и улетевшем самолёте. В Нью-Йорке ты нашла бы успех и квартиру мечты и расплатилась за них одиночеством.
Воспоминания не отпускают тебя на террасе пустого дома, спрятавшегося от шоссе и рыбацких деревушек на берегу большого молчащего озера.

***

Глухая чёрная ночь стоит над озером. Чуть дальше по шоссе начинается искусственный свет фонарей, а потом и окон Пальмара, но в этом доме хозяйка всему ты, и огня ты не зажигаешь. Огромная сиреневая луна, круглая, как старая монета, в таких же точно грязных пятнах висит в небе, почти касаясь воды. Она завораживает, смотрит тебе в глаза, тянет из тебя всё, что ты помнишь. И там, где её отсветы падают на волны, возникает широкая тёмно-синяя дорожка. Ночные краски самые насыщенные и самые глубокие, они раскроют истину, покажут её во всей полноте и концентрации, нужно только суметь их найти и увидеть. Но ты же маленькая кошка, ты отлично видишь в темноте, от тебя мало что может ускользнуть.
От тебя не ускользнуло то, как изменились ваши отношения с Фернандо после начала сезона, когда отпуск закончился, и времени для тебя находилось уже меньше. К тому времени ты подобрала себе квартиру, резонно решив не тратить деньги на гостиницу в центре города. Знакомые, конечно, удивились твоему неожиданному решению осесть именно в Валенсии, но, впрочем, не слишком расстроились, ведь до европейских центров моды, где тебя всегда ждали, из Испании ближе, чем из Нью-Йорка. Жизнь постепенно накатывала новую колею, все сюрпризы и неожиданности становились правилами и привычками.
Больше вы не проводили целые дни вместе: ты работала, вела переговоры, подписывала контракты, он тренировался, играл и возвращался вечером к семье. Наверное, хватило бы месяца таких отношений и одной длительной поездки на очередную неделю моды, если бы рядом был один из твоих обычных «друзей». Фернандо же создавал у тебя стойкое ощущение собственной постоянной близости, даже если оказывался далеко. Он каким-то чудом чувствовал, когда надо набрать твой номер, чтобы ты не перестала думать о нём, переключившись на съёмки и моделей окончательно. Говорил не много, но всегда только то и таким голосом, чтобы ты ещё долго после прозвучавших гудков отбоя ловила тёплые волны на своих дрожащих нервах. Если вы встречались в Валенсии, то несколько совместных часов вмещали невообразимое количество эмоций, достаточное для неспешного смакования до следующего свидания.
В одно и то же время каждый день ты ждала звонка Фернандо, чтобы узнать приедет ли он к тебе. Он никогда не забывал о тебе, какие бы дела его не занимали, он находил возможность сказать тебе несколько слов. И однажды ты обнаружила – тебе нечем заняться, если он не приглашал тебя вечером прогуляться, у тебя нет друзей в этой стране, тебя ничего здесь не держит, кроме Фернандо, а он явно не собирается менять жену и детей на тебя.
Тем же днём ты собрала вещи и вызвала такси до аэропорта. Открывая дверь после трели входного звонка, ты мысленно составляла фразу на ломаном испанском с просьбой донести чемоданы до машины, но все слова были забыты, потому что на пороге оказался Фернандо. Единственный раз он явился без предупреждения, но этот раз позволил ему удержать тебя.
- Уезжаешь?
Он понял абсолютно всё по твоим испуганным глазам и напряжённому молчанию, однако не начал заступать путь на лестницу подъезда, не стал хватать за руки и не требовал объяснений.
- Там машина внизу. Помочь тебе с вещами?
Остатки гордости и строптивости крошились под его спокойным уверенным взглядом. Ты цеплялась за них острыми коготками и, когда он взялся за ручку «Брик’c», почти прошипела:
- Dejame en paz .
- Я думал, ты не говоришь по-испански, - сообщил Фернандо, шагнув к тебе. – Ты уверена в том, о чём попросила?
Отступая перед ним в глубь гостиной, ты судорожно кивнула головой, сжав руки в замок перед грудью, будто рассчитывая удержать себя, не повиснуть на нём. Он бросил быстрый взгляд на этот отчаянный жест и накрыл твои ладони своими.
- Es la verdad?
Minina, живущая внутри тебя, разжала и спрятала свои коготки, прильнула к ласкающим рукам и губам, с довольным мурлыканьем подставила себя любимым поглаживаниям. Изгибаясь на ворсистом сером ковре, ты только и могла простонать:
- Así.. asi... asi me gusta.
Твой словарный запас всё ещё был не велик, ты это понимала. Так же как и то, что не сможешь уйти, потому что любишь до безумия.
Ваша история продолжалась. Ты часто обещала себе перетерпеть, проявить самолюбие, просто взять и не ответить однажды на его звонок. И каждый раз, увидев его имя на экране мобильника, забывала обо всём и радовалась тому, что нужна ему, что он помнит тебя.
Упрекнуть его в чём-либо было просто невозможно. Исполнялись любые твои желания, Фернандо был неизменно нежен, внимателен, страстен. Существовала только одна нерушимая стена – его семья. Если сталкивались твои интересы и интересы жены с детьми, выбор был однозначен и молниеносен. Но даже за это ты не могла злиться: без такой чёрточки он не был бы твоим любимым и лучшим.
Ни на секунду, когда он приходил и когда уходил, ты не сомневалась в его любви, видела её в каждом жесте, слышала в каждом слове, чувствовала в каждом прикосновении. Уже давно ваши разговоры перестали быть для него лёгким развлечением, ему было бы проще оставить тебя наедине с твоими эмоциями, но он всегда слушал тебя до конца, одаривал теплом настолько, насколько тебе это было нужно. И всё равно ты устала, о чём и крикнула ему пару дней назад.
- Устала от чего? – спросил он, отодвинув стакан с соком, который только что себе налил.
- Устала от такой жизни! – ты не могла остановиться, только сдерживала слёзы обиды, вертела в руках огромное зелёноё яблоко и говорила-говорила-говорила: - Мне надоело бороться с обстоятельствами! Надоело сражаться с твоей женой! Господи, я её даже не знаю, а она постоянно здесь!
Ты обвела глазами собственную кухню, пытаясь избавится от наваждения.
- Надоело сопротивляться тебе!
- Не сопротивляйся.
Он всё так же спокойно сидел на высоком табурете напротив тебя, и впервые со времени вашего знакомства ты захотела запустить в него чем-нибудь, хотя бы тем же яблоком.
- Зачем ты вообще всё это со мной делаешь, а? Развлекаешься? То приласкаешь, то уйдёшь. Всё время делаешь вид, что не держишь меня! Чёрт! Да ты посадил меня на поводок и дрессируешь теперь. Сидеть! Лежать! Умница!
Ты отшвырнула несчастный фрукт в сторону, он покатился по сияющей белизной стойке и с грохотом свалился в мойку, но уже в гордом одиночестве. Ты на тот момент была в прихожей и вставляла ноги в красные босоножки, а Фернандо последовал за тобой.
- Куда ты?
- Уезжаю!
- Вот так, без вещей?
- Куплю новые! Или думаешь, я не понимаю, что ты опять остановишь меня?
Он прислонился к косяку и пожал плечами. Ты с готовностью к спору выпрямилась, подбирая миллион аргументов, но он молчал. Неужели ничего не сделает в этот раз?
- Забудь меня и не вздумай звонить! Понял? Я ухожу! Прощай!
Схватив сумку с неизменной камерой и ключи от машины, ты рывком распахнула входную дверь и услышала будничное:
- До свидания.
Нет, конечно, ты не собиралась возвращаться и скучать. На тот момент у тебя вообще не было никакого плана, ты просто утонула в своих чувствах и опьянела от неожиданной свободы. Яркая мощная машина быстро летела по шоссе, светило радостное солнце, мир сиял безумством лета. Ты ехала буквально куда глядели глаза. Первую ночь ты провела в маленькой гостинице Сегунто, наслаждаясь непривычным ощущением единения с самой собой. Потом ты поехала в Хатива, где с вершины горного хребта снимала окрестные долины. На третий день ты вернулась к морю и за обедом в ресторанчике с видом на тёплые волны и разомлевших туристов поняла, что Фернандо послушался тебя и не позвонил. Он просто исчез из твоих дней, словно и не было его никогда.
Детская обида уколола тебя, а потом ты со смехом поймала себя на желании услышать его оправдания и просьбы вернуться. Ты хихикала несколько десятков километров средиземноморского автобана и ещё столько же вздыхала над собственной глупостью. Нарушая все правила, ты прямо на ходу набрала его номер. И ещё. И ещё. Снова и снова.
Он не ответил ни на десятый раз, ни на двадцатый.
Подъезжая к Национальному парку Альбуфера, ты уже без особой надежды бросила ему сообщение, тщательно набранное на так и оставшимся чужим испанском: «Se encontramos cerca del lago» .
Прошло около пяти часов. За это время можно было добраться до места несколько раз, опередив тебя. Но дом стоит без огня, второе место в гараже пустует, и только сиреневая огромная луна смотрит в твои полные слёз глаза.
Ты не упрекаешь Фернандо, ты не казнишь себя. Наверное вот так, в тишине и темноте после заката закончится твоя история маленькой кошки, которая началась сразу же после рассвета год назад.
Грустно. Жалко. Одиноко.

***

Ты просыпаешься от непреодолимого желания чихнуть. Что-то странное щекотит тебя возле носа. Не успев открыть глаза, ты всё-таки шумно чихаешь, дернувшись, и тут же нечто острое впивается тебе в обнажённое плечо.
Утренний свет заливает гостиную сквозь открытые окна, ты лежишь на изящном антикварном диване, на котором, похоже, и уснула вчера, а сверху на тебе устроился и таращится испуганными глазами угольно-чёрный котёнок, непонятно откуда здесь появившийся. Ты едва не задавила его, и он в попытке спастись оцарапал тебя, благо, что широкий вырез блузки сполз куда-то набок.
- Ты кто такой? – спрашиваешь ты у незнакомого зверя.
Тот продолжает таращиться и молчит. Впрочем, не возражая, когда ты сгребаешь его в ладони и принимаешь вертикальное положение.
- Есть хочешь? – пытаешься ты наладить диалог, почёсывая его за ухом.
- Он уже поел сегодня. А ты, если хочешь, можешь пойти на кухню. Есть кофе и омлет.
Замираешь от неожиданности и таращишься не хуже котёнка на Фернандо, появившегося в комнате. Как? Что он тут делает? Мир, с которым ты успела смириться прошлым вечером, делает сумасшедший кульбит и приземляется на четыре лапы, стряхивая с себя тоску, как кошка воду после купания.
- Я захотел сделать тебе подарок, но поздно вечером очень трудно найти желающего продать хорошего породистого котёнка. Надеюсь, у тебя нет аллергии?
Он садится рядом с тобой, устраивая руку на спинке дивана прямо за тобой, и ты жадно вдыхаешь бергамот и имбирь – самые возбуждающие запахи на всём свете. Зверёныш на твоих коленях утробно урчит под его пальцами. Ты облизываешь разом пересохшие губы, пытаясь объяснить себе, на что рассчитывала, убегая из дома. Неужели верила, что сможешь прожить без этой сводящей с ума уверенности в себе, взрослой силы и надёжного спокойствия? Неужели хотела этого?
- Можешь попытаться подрессировать этого кота, - произносит Фернандо почти шепотом.
Он медленно проводит подушечками пальцев по твоей нижней губе и перед поцелуем говорит:
- И ты знаешь, кошка, даже самая послушная, всегда обучается лишь тому, чего хочет сама.

@темы: авторское